Неточные совпадения
Правда, что легкость и ошибочность этого представления о своей
вере смутно чувствовалась Алексею Александровичу, и он знал, что когда он, вовсе не думая о том, что его прощение есть действие высшей силы, отдался этому непосредственному чувству, он испытал больше счастья, чем когда он, как теперь, каждую минуту думал, что в его душе живет Христос и что, подписывая бумаги, он исполняет Его волю; но для Алексея Александровича было необходимо так думать, ему было так необходимо в его унижении
иметь ту, хотя бы и выдуманную, высоту, с которой он, презираемый всеми, мог бы презирать других, что он держался, как за спасение, за свое мнимое спасение.
— Молитесь Богу и просите Его. Даже святые отцы
имели сомнения и просили Бога об утверждении своей
веры. Дьявол
имеет большую силу, и мы не должны поддаваться ему. Молитесь Богу, просите Его. Молитесь Богу, — повторил он поспешно.
— Да уж в работниках не будете
иметь недостатку. У нас целые деревни пойдут в работы: бесхлебье такое, что и не запомним. Уж вот беда-то, что не хотите нас совсем взять, а отслужили бы
верою вам, ей-богу, отслужили. У вас всякому уму научишься, Константин Федорович. Так прикажите принять в последний раз.
— Не
имеем права. Если б не клялись еще нашею
верою, то, может быть, и можно было бы; а теперь нет, не можно.
— Замечательнейшее, должно быть, сочинение было, — огорченно сказал Козлов, — но вот — все, что
имею от него. Найдено мною в книге «Камень
веры», у одного любителя древностей взятой на прочтение.
— Скажу, что ученики были бы весьма лучше, если б не
имели они живых родителей. Говорю так затем, что сироты — покорны, — изрекал он, подняв указательный палец на уровень синеватого носа. О Климе он сказал, положив сухую руку на голову его и обращаясь к
Вере Петровне...
— Вот вы пишете: «Двух станов не боец» — я не
имею желания быть даже и «случайным гостем» ни одного из них», — позиция совершенно невозможная в наше время! Запись эта противоречит другой, где вы рисуете симпатичнейший образ старика Козлова, восхищаясь его знанием России, любовью к ней. Любовь, как
вера, без дел — мертва!
«Да и не надо. Нынешние ведь много тысяч берут, а мы сотни. Мне двести за мысль и за руководство да триста исполнительному герою, в соразмере, что он может за исполнение три месяца в тюрьме сидеть, и конец дело венчает. Кто хочет — пусть нам верит, потому что я всегда берусь за дела только за невозможные; а кто
веры не
имеет, с тем делать нечего», — но что до меня касается, — прибавляет старушка, — то, представь ты себе мое искушение...
«Да, дело кратко, но помочь еще можно: сейчас пятьсот рублей на стол, и завтра же ваша душа на простор: а если не
имеете ко мне
веры — ваши пятнадцать тысяч пропали».
— О, как больно здесь! — стонал он. — Вера-кошка! Вера-тряпка… слабонервная, слабосильная… из тех падших, жалких натур, которых поражает пошлая, чувственная страсть, — обыкновенно к какому-нибудь здоровому хаму!.. Пусть так — она свободна, но как она смела ругаться над человеком, который
имел неосторожность пристраститься к ней, над братом, другом!.. — с яростью шипел он, — о, мщение, мщение!
«А отчего у меня до сих пор нет ее портрета кистью? — вдруг спросил он себя, тогда как он, с первой же встречи с Марфенькой, передал полотну ее черты, под влиянием первых впечатлений, и черты эти вышли говорящи, „в портрете есть правда, жизнь, верность во всем… кроме плеча и рук“, — думал он. А портрета
Веры нет; ужели он уедет без него!.. Теперь ничто не мешает, страсти у него нет, она его не убегает…
Имея портрет, легче писать и роман: перед глазами будет она, как живая…
Наконец мы, более или менее, видели четыре нации, составляющие почти весь крайний восток. С одними
имели ежедневные и важные сношения, с другими познакомились поверхностно, у третьих были в гостях, на четвертых мимоходом взглянули. Все четыре народа принадлежат к одному семейству если не по происхождению, как уверяют некоторые, производя, например, японцев от курильцев, то по воспитанию, этому второму рождению, по культуре, потом по нравам, обычаям, отчасти языку,
вере, одежде и т. д.
Такое объяснение всего того, что происходило, казалось Нехлюдову очень просто и ясно, но именно эта простота и ясность и заставляли Нехлюдова колебаться в признании его. Не может же быть, чтобы такое сложное явление
имело такое простое и ужасное объяснение, не могло же быть, чтобы все те слова о справедливости, добре, законе,
вере, Боге и т. п. были только слова и прикрывали самую грубую корысть и жестокость.
Оказалось, что англичанин, кроме одной цели своего путешествия — описания ссылки и мест заключения в Сибири,
имел еще другую цель — проповедывание спасения
верою и искуплением.
Наступает и в народе уединение: начинаются кулаки и мироеды; уже купец все больше и больше желает почестей, стремится показать себя образованным, образования не
имея нимало, а для сего гнусно пренебрегает древним обычаем и стыдится даже
веры отцов.
Не было такой надобности: в мыслях, которые он о них высказывает, нет ничего такого, чего бы я не мог сообщить тебе, государь мой, как мысли самого Лопухова о себе и как мысли, которые и без Рахметова
имела бы через несколько времени
Вера Павловна о себе и о Лопухове.
А это будет сказано тебе на следующих страницах, тотчас же после разговора Рахметова с
Верою Павловною; как только он уйдет, так это я скажу тебе в конце главы, угадай — ко теперь, что там будет сказано: угадать нетрудно, если ты
имеешь хоть малейшее понятие о художественности, о которой ты так любишь толковать, — да куда тебе!
Грусть его по ней, в сущности, очень скоро сгладилась; но когда грусть рассеялась на самом деле, ему все еще помнилось, что он занят этой грустью, а когда он заметил, что уже не
имеет грусти, а только вспоминает о ней, он увидел себя в таких отношениях к
Вере Павловне, что нашел, что попал в большую беду.
Только я с вами откровенна,
Вера Павловна, я и теперь так думаю: если расположение
имеешь, это все равно, когда тут нет обману; другое дело, если бы обман был.
Он боялся, что когда придет к Лопуховым после ученого разговора с своим другом, то несколько опростоволосится: или покраснеет от волнения, когда в первый раз взглянет на
Веру Павловну, или слишком заметно будет избегать смотреть на нее, или что-нибудь такое; нет, он остался и
имел полное право остаться доволен собою за минуту встречи с ней: приятная дружеская улыбка человека, который рад, что возвращается к старым приятелям, от которых должен был оторваться на несколько времени, спокойный взгляд, бойкий и беззаботный разговор человека, не имеющего на душе никаких мыслей, кроме тех, которые беспечно говорит он, — если бы вы были самая злая сплетница и смотрели на него с величайшим желанием найти что-нибудь не так, вы все-таки не увидели бы в нем ничего другого, кроме как человека, который очень рад, что может, от нечего делать, приятно убить вечер в обществе хороших знакомых.
Явилась некоторая зависть со стороны нескольких магазинов и швейных, но это не произвело никакого влияния, кроме того, что, для устранения всяких придирок,
Вере Павловне очень скоро понадобилось получить право
иметь на мастерской вывеску.
Вера Павловна Кирсанова живет в Сергиевской улице, потому что мужу нужно
иметь квартиру ближе к Выборгской стороне.
Разумеется, с другими, например, с
Верою Павловною, не годилось вести дело так медленно. Но каждый темперамент
имеет свои особые требования: если горячий человек раздражается медленною систематичностью, то тихий человек возмущается крутою резкостью.
Однако же, выгода
иметь на Невском свой магазин была очевидна, и после нескольких месяцев забот о слиянии двух счетоводств прихода в одно
Вере Павловне и Мерцаловой удалось достичь этого.
Итак,
Вера Павловна занялась медициною; и в этом, новом у нас деле, она была одною из первых женщин, которых я знал. После этого она, действительно, стала чувствовать себя другим человеком. У ней была мысль: «Через несколько лет я уж буду в самом деле стоять на своих ногах». Это великая мысль. Полного счастья нет без полной независимости. Бедные женщины, немногие из вас
имеют это счастие!
К этому времени мастерская приняла уже такой размер, что
Вера Павловна не успевала одна быть закройщицею, надобно было
иметь еще другую;
Вере Павловне положили такое жалованье, как другой закройщице.
Вера Павловна также
имела два урока, хотя незавидных, но и не очень плохих.
Я тут же познакомилась с некоторыми из девушек;
Вера Павловна сказала цель моего посещения: степень их развития была неодинакова; одни говорили уже совершенно языком образованного общества, были знакомы с литературою, как наши барышни,
имели порядочные понятия и об истории, и о чужих землях, и обо всем, что составляет обыкновенный круг понятий барышень в нашем обществе; две были даже очень начитаны.
Мы вошли на третий этаж,
Вера Павловна позвонила, и я увидела себя в большом зале, с роялем, с порядочною мебелью, — словом, зал
имел такой вид, как будто мы вошли в квартиру семейства, проживающего 4 или 5 тысяч рублей в год.
А
Вера Павловна говорит, что если человек обедает один, он на эти деньги не может
иметь почти ничего, кроме хлеба и той дряни, которая продается в мелочных лавочках.
На этой
вере друг в друга, на этой общей любви
имеем право и мы поклониться их гробам и бросить нашу горсть земли на их покойников с святым желанием, чтоб на могилах их, на могилах наших расцвела сильно и широко молодая Русь!». [«Колокол», 15 января 1861. (Прим. А. И. Герцена.)]
Самые серьезные люди ужасно легко увлекаются формализмом и уверяют себя, что они делаютчто-нибудь,
имея периодические собрания, кипы бумаг, протоколы, совещания, подавая голоса, принимая решения, печатая прокламации profession de foi [исповедания
веры (фр.).] и проч.
Собственно мистический характер зодчество теряет с веками Восстановления. Христианская
вера борется с философским сомнением, готическая стрелка — с греческим фронтоном, духовная святыня — с светской красотой. Поэтому-то храм св. Петра и
имеет такое высокое значение, в его колоссальных размерах христианство рвется в жизнь, церковь становится языческая, и Бонаротти рисует на стене Сикстинской капеллы Иисуса Христа широкоплечим атлетом, Геркулесом в цвете лет и силы.
Все наличные члены семьи держали при дворе дедушки представителей, так что старик не
имел платной прислуги (кроме Ипата, который жил, так сказать, «на
веру»), но зато был окружен соглядатаями.
Я поверил, что жизнь
имеет высший смысл, но в этой
вере не было ничего догматического.
Это было что-то вроде обета. Я обозревал весь известный мне мирок. Он был невелик, и мне было не трудно распределить в нем истину и заблуждение.
Вера — это разумное, спокойное настроение отца. Неверие или смешно, как у капитана, или сухо и неприятно, как у молодого медика. О сомнении, которое остановить труднее, чем было Иисусу Навину остановить движение миров, — я не
имел тогда ни малейшего понятия. В моем мирке оно не занимало никакого места.
Впоследствии «простая»
вера разлетелась, и в моем воображении вставала скромная могила: жил, надеялся, стремился, страдал и умер с мукой в душе за участь семьи… Какое значение
имеет теперь его жизнь, его стремления и его «преждевременная» честность?..
Только теперь я понимаю, какое значение
имело для него это изречение… Он боялся, что мы будем нести наказание за его грехи. И его совесть восставала против несправедливой кары, а
вера требовала покорности и давала надежду…
Даже у тех русских, которые не только не
имеют православной
веры, но даже воздвигают гонение на православную церковь, остается в глубине души слой, формированный православием.
Он
имел опыт, которого не
имел Белинский, и ему не свойственна была энтузиастическая
вера последнего.
Бросаются в глаза ошибочные суждения Баадера: католичество не отрицает разума и протестантизм не отрицает
веру, сомнение Декарта и французская революция не только разрушали, но
имели и положительный смысл.
Огромное значение в возникновении этих мрачных апокалиптических настроений
имела потеря
веры в возможность еще в России оригинальной цветущей культуры.
Конкретный идеализм
имеет свое питание в мистическом опыте и воссоединяет знание с
верой, философию с религией.
Лишь органические эпохи
имеют дерзновение в
вере, в любви, в избрании.
Христианству чуждо отвлеченно-спиритуалистическое понимание бессмертия: это религия воскресения плоти, и мировая плоть для
веры этой
имеет абсолютное значение.
Эта незыблемая, непоколебимая
вера в то, что истина дана в мистическом восприятии, что нельзя двигаться, нельзя подниматься, не
имея под собой твердыни божественного, не
имея благодатной помощи, будучи оставленным и покинутым, от вселенской души отрезанным, определяет характер изложения этой книги.
И потому нет оснований утверждать, что знание
имеет преимущество перед
верой.
«В рассуждении нетерпимости японцами христианской
веры» он запретил экипажу креститься и приказал отобрать у всех без изъятия кресты, образа, молитвенники и «всё, что только изображает христианство и
имеет на себе крестное знамение».
— А насчет
веры, — начал он, улыбнувшись (видимо не желая так оставлять Рогожина) и, кроме того, оживляясь под впечатлением одного внезапного воспоминания, — насчет
веры я, на прошлой неделе, в два дня четыре разные встречи
имел.
Тут все
имело только свое значение. Было много
веры друг в друга, много простоты и снисходительности, которых не было у отцов, занимавших соответственные социальные амплуа, и нет у детей, занимающих амплуа даже гораздо выгоднейшие для водворения простоты и правды житейских отношений.